Декарбонизация VS энергобезопасность: каким будет энергопереход в России
Как будет развиваться низкоуглеродная энергетика в России и мире в условиях деглобализации? Какие регионы станут локомотивами для достижения карбоновой нейтральности и какую роль сыграют в этом ГЭС и мирный атом? Ответы на эти вопросы искали эксперты в рамках сессии «Зеленая энергетика»: вызовы нового времени», которая прошла 16 июня в рамках XXV Петербургского международного экономического форума.
Энергетика должна быть разной, безопасной и доступной
Тезис о приоритете энергобезопасности в вопросе декарбонизации сквозил в выступлениях политиков и экспертов на протяжении всей дискуссии. Павел Сниккарс, заместитель министра энергетики РФ, привел в пример советский мультфильм «про крылья, ноги и хвост». В энергетике сложилась такая же конкуренция между разными типами генерации.
«С точки зрения приоритезации для Минэнерго энергобезопасность, надежное и бесперебойное энергоснабжение для крупной промышленности и граждан находится на первом месте. Второй момент — это доступность, техническая и экономическая. Поэтому правильное соблюдение баланса — залог дальнейшего развития. Зеленая энергетика — это не только ВИЭ, это газ как энергетика переходного периода, это гидростанции, это атомная энергия. Сегодня ценовые параметры стоимости электричества, как мы видим, во всем мире бьют рекорды, для государства стоит задача сбалансировать систему, ведь инвестиции перекладываются на конечного потребителя», — отметил Павел Сниккарс.
По его словам, в министерстве заинтересованы в развитии гидроэнергетики, план-график по строительству гидроаккумулирующих станций, а также планы по увеличению объема и доли выработки атомной генерации. В частности, концерн «Росатом» намерен запустить малые и средние мощности на Дальнем востоке и в Сибири.
Замминистра подчеркнул, что у ведомства нет базового желания административно запретить развитие того или иного вида генерации. Все будет исходить из наличия ресурса, региональных особенностей, экономики проекта.
«Поэтому в регионах мы оцениваем перспективы энергопроектов исходя из этих факторов. Мы видим, что есть дефицит мощности, проводим конкурс среди разных технологий, и выбираем экономически более выгодный. Кроме того, в случае с ВИЭ встает вопрос о гарантированности выработки. Если потребители готовы потреблять, когда дует ветер — хорошо, но если нет? Мы как представители государства сегодня не готовы выйти на такие решения и отставить энергобезопасность на второй план ради чистой энергетики», — считает спикер.
Тренд на диверсификацию энергомощностей и «умный и гибкий энергопереход» поддерживают и в Турции. Заместитель Министра энергетики и природных ресурсов страны Альпарслан Байрактар назвал достижение углеродной нейтральности к 2050 году важнейшим вызовом для Турции на ближайшие десятилетия. Однако отказ от углеводородов не означает ставку только на ВИЭ. Среди приоритетов — атомная энергетика, включая строительство первой в стране АЭС «Аккую» совместно с Росатомом и маломодульные реакторы, инвестиции в газовые мощности и наземные газовые хранилища.
Энергопереход: курс на социум
По мнению замглавы МИД РФ Александра Панкина, в мире происходит постепенный отказ от концепции энергоперехода, «социально неориентированного, запредельного и ускоренного».
«Уже в пандемию это стало понятно, когда начался рост цен на газ и другие ископаемое топливо. Думаю, новая встряска даст возможность многим понять, что нельзя принужденно, по графику, по щелчку пальцев включить „ветряки“ или солнечные панели», — высказал мнение заместитель министра.
В странах с большим населением энергопереход должен быть социально взвешенным и выгодным, уверен спикер, учитывая, что пока технологии не позволяют организовать дешевую передачу энергии и ее хранение. «Переход на чистую цикличную энергетику состоится, вопрос не в отказе от нее, а в более правильном использовании всех видов энергии. Мы работаем по разным направлениям, создается платформа по развитию в том числе водородной энергетики», — отметил Александр Панкин.
Потенциал мирного атома и ГЭС
Отказ от углеродов не равен только ВИЭ. Это понятие более широкое, чем солнечные и ветряные станции, отметили участники дискуссии. Большую роль в снижении углеродного следа играют АЭС. Для атомной энергетики прошлый год был довольно удачным — Еврокомиссия включила отрасль в зеленую таксономию, а в ряде стран Европы на фоне энергетического кризиса заговорили о ренессансе мирного атома.
«Сильный сдвиг произошел в общественном сознании всего мира, причем за довольно короткий промежуток времени. Пока в кабинетах Европарламента продолжаются дискуссии по статусу атомной энергетики, важно, что зеленой атомную энергетику декларировал Китай, Россия в свою зеленую таксономию также добавила мирный атом. Подобные шаги приняли большинство крупных и развивающихся экономик мира», — отметил первый заместитель генерального директора, директор блока по развитию и международному бизнесу госкорпорации «Росатом» Кирилл Комаров.
Эксперт подчеркнул, что атомная энергетика влечет за собой не только снижение выбросов (выбросы от АЭС меньше в 4 раза по сравнению с СЭС), но и устойчивое развитие.
«Главное, что мир получает стабильное снабжение с точки зрения базовой нагрузки и предсказуемую энергию по предсказуемым ценам. Мы видим, что металлурги, добывающая промышленность в целом, проявляют интерес к проекту АЭС для Баимского ГОКа, нам говорят: „Постройте нам устойчивые атомные мощности, которые будут нам давать электричество на 40-60 лет вперед по предсказуемой цене“. Если стоимость электричества от ТЭЦ или угольной ЭС примерно на 50% формируют цены на топливо, то волатильность в атомной энергетике 3-5 % к конечной цене на электроэнергию, и это при том, что уран подорожает в два раза», — объяснил Кирилл Комаров.
По его словам, перед отраслью открываются новые перспективы. Сейчас доля атомной генерации в РФ составляет около 20%, а в европейской части страны — 40%. Кроме востребованности больших станций, поступает много заявок на генерацию малой и средней мощности.
Перед РФ открываются возможности и в сфере гидроэнергетики. Член правления, первый заместитель генерального директора, ПАО «РусГидро» Роман Бердников считает, что ГЭС в России — основа зеленой энергетики.
«Почему Запад так активно говорит про ВИЭ? Потому что в мире гидропотенциал уже израсходован на 50%. В Швейцарии установленная мощность ГЭС — 17 ГВт, в три раза меньше чем у нас, хотя сама страна в 400 раз меньше России. У нас гидропотенциал израсходован на 20%, а вообще в РФ сосредоточено 9% от мирового гидропотенциал», — отметил эксперт. В приоритете по развитию ГЭС — Сибирь и Дальний Восток, по малым ГЭС — Северный Кавказ. Гидрогенерация, по словам Бердникова, — одна из сфер, в которых Россия может быть полностью независима от импорта. Параллельно компания развивает «классические» ВИЭ — это солнечные станции и «ветряки», особенно на Дальнем Востоке, в Якутии и других труднодоступных районах, куда завозить топливо экономически нецелесообразно.
Чего ждать бизнесу
Энергопереход — не только ВИЭ, но и новая парадигма экспортных требований. Бизнесу придется так или иначе переходить на «зеленые» стандарты, особенно если основная часть продукции уходит на экспорт, полагают участники рынка. «Клиенты хотят видеть, что у компании есть планы компании на снижение выбросов. Так как у нас больше 90% продукции — это экспорт, и требования клиентов мы должны обеспечить», — рассказал Евгений Федоров, вице-президент — руководитель энергетического дивизиона ПАО «ГМК «Норильский никель».
Низкоуглеродный след станет одним из главных ориентиров для экспортеров не только на европейские, но и на азиатские рынки, уверена Татьяна Завьялова, старший вице-президент по ESG Сбербанка. «К 2030 году и Китай, и Индия применят к импортерам продукции похожие инструменты. Китай уже сейчас готов к этому, по объему „зеленых“ финансов это страна номер один в мире, но они инвестируют больше в себя, внутрь страны», — пояснила топ-менеджер.
Еще один тренд ближайших лет: банки будут вынуждены учитывать ESG-составляющие при кредитовании бизнеса.
Главный вызов, который стоит перед российской ВИЭ-отраслью, — импортозамещение. Валерий Селезнев, первый заместитель председателя комитета Госдумы по энергетике, обратил внимание на то, что сейчас стоит вопрос о том, кто приобретет портфели ведущих игроков, которые объявили об уходе с рынка. Особенно больно уход иностранных инвесторов может ударить про проектам ВЭС, которые должны быть реализованы в рамках ДПМ.2. «Локализация по таким сегментам как ветер, — самый большой вызов. Скорее всего, нам надо будет разворачиваться в сторону свободных прямых договоров, возможно не обкладывать ветропарки НДС, упрощать процедуры, связанные с земельными отношениями. Мировая практика говорит о том, что на сельскохозяйственных землях можно без ущерба для птиц, угодий, экологии в целом, строить ветропарки. А у нас годы уходят на то, чтобы перевести землю из одного статуса в другой», — поясняет депутат.
При этом одним из главных драйверов энергоперехода для России станет партнерство с Китаем. По мнению Михаила Сухова, генерального директора Аналитического кредитного рейтингового агентства, без России мир не сможет достичь целей углеродной нейтральности. «Потому если говорить о тех отраслях, которые станут первыми выгодоприобретателями после снятия санкций, то это солнечная и ветряная энергетика», — заключил эксперт.